12
Татьяна МАТВЕЕВА, логопед, инфопродюсер, 60 лет
Первый раз я примерилась к профессии логопеда лет в шесть. У нас в детском саду был мальчик, который ходил к логопеду. Он приносил мне упражнения и спрашивал: «А вот так ты можешь, Танюха? А так?» У меня было идеальное произношение, и я, немного потренировавшись, объясняла ему, как их выполнять. Потом он мне надоел со своей ерундой, и я сама придумала упражнение и спросила: «Так — можешь?» Он тихо опешил, выучил, как все дети — все самое матерное, плохое, непотребное, и понес своему логопеду. Когда вернулся, торжественно сообщил: «Она так не может!» На этом логопедическая практика закончилась.
Призвание? ПослалА бы его куда подальше… А оно настигает и бьет по голове, пока не поймешь, что нет у тебя в жизни другой дороги. Да, где-то больше платят. Да, где-то лучше кормят или красивей одевают. Но у тебя — вот эта дорога, и другой не дано.
Каждый человек всегда сам выбирает, что ему нужно среди реалий современной жизни, а что — нет. Моя знакомая, лучший стоматолог города, ничего не понимает в социальных сетях и, если что-то надо, просит сына. Некоторые мои коллеги до последнего держались без сотовых телефонов. Пока было можно, пока не поставили всех на зарплатные проекты, пока были другие возможности коммуникаций, им это было не нужно. Но время идет, и все меняется. При этом в своем деле они непревзойденные ассы.
Мне повезло с годом рождения. Родись я чуть раньше, в 1954 году, я была бы послевоенным ребенком. Для детей того времени белый хлеб был еще по справкам. Когда мне исполнилось лет шесть-семь, белого хлеба уже стало много. А если бы родилась чуть позже, было бы уже другое время в образовании и отношениях между людьми.
Личное пространство — это для меня огромное счастье. Помню себя с трех лет, с поворотного момента. Меня привели из детского сада, и я увидела огромный дом, где у меня отдельная спаленка и уголочек с вещами. А в гостиной — полшкафа с детскими книгами на уровне моего роста. И кукольная комнатка — три метра игрушечного царства у старшего двоюродного брата под верстаком. Я этого не помню, но в какой-то момент меня отдали родственникам, а дома все перестроили. И вот я прихожу в родной «огород», а там такие хоромы!
Мой брат собирал телевизоры и радиоприемники, которые назывались «мыльницами», этим подрабатывал. Приемники, пропаянные по контуру и обмотанные изолентой, реально были в мыльницах. Жалею, что не сохранилось ни одного. Запах канифоли — лучший запах для меня и сейчас, лучше всякого парфюма.
В нашем доме звучала украинская, русская, польская речь. В Советском Союзе не было тех, которые «понаехали». «Понаехавшие» были везде, в нашей «сибирской тайге» — больше, чем где бы то ни было. Я ощущаю себя славянским человеком. Слышу болгарский язык и понимаю, о чем речь. Польские фильмы смотрю без переводчика. Просто надо чуть-чуть снять барьер, вслушаться, и все становится понятным легко. К сожалению, границы между людьми и народами сегодня слишком нагружены эмоционально.
Что такое эмоции? Пена по воде. Бывает, вас развели на эмоции: «раскачали» на покупку, на войну, на что-то еще. Но даже если в какой-то момент вам покажется, что вы проигрываете ситуацию, спросите себя: «Это эмоции или чувства?» Чувство — нечто гораздо более глубокое. Оставаясь с чувствами, вы останетесь в стабильной ситуации. У вас ничего не украдут и не унесут, потому что вы не отдадите, не расшатаете себя.
Любовь для меня — самая загадочная субстанция. Потому что я не знаю, что такое любовь. Знаю, что такое забота, ответственность, душевность, нежность, обязанность… Да, в синергии мы получаем то, что называем любовью, но убери одно — и любви не будет. Или будет? А может быть, возникнет что-то другое? Есть люди, которые из трех компонентов складывают любовь, а кому-то и двадцати мало.
Ключевое в дружбе — доверие. В любви это необязательно. Любимый человек может совершить асоциальный поступок, подлость по отношению к вам, но вы все еще любите его. В дружбе — иначе.
В шесть лет я прочитала книгу Михаила Васильева «Репортаж из XXI века». Ученые, герои книги, отвечали на вопросы о том, что будет в 2007 году. Говорили, что всю библиотеку Ленина можно уместить в коробочку размером с книжку, можно повесить в гостиной полотно и транслировать шедевры Лувра… Потом я жила и отслеживала: это сбылось, то. Даже глагол появился — «дожила». Но вдруг меня осенило: что ж это я все время только «доживаю»! Надо принимать участие во всем, осваивать.
Когда рванул Интернет — это порвало весь мозг! Прообраз Интернета я увидела в 1986 году. Моя знакомая работала в ГПНТБ и показала, как они обмениваются фолиантами между полушариями нашей планеты. Когда все это пришло окончательно и бесповоротно, я этим заболела. Кто-то вяжет, кто-то шьет, а для меня — Интернет.
Дипломов законченных вузов у меня три, есть красный, есть полукрасный. Незаконченных — еще штук шесть. Я логопед, инженер информационно-измерительной техники, методист и руководитель дошкольного учреждения, сурдолог, продюсер инфобизнеса, психолог.
Однажды пришел ко мне ребенок и говорит: «Мне сигимумно». Мы полчаса с ним рисовали, обсуждали, чтобы выяснить, что сигимумно — это когда щекотно на душе в предощущении чего-то хорошего. Но есть один процент: а вдруг хорошее не случится? Этот процент и создает в душе щекотку. Помогающая психология — особое направление. Нужно услышать человека и понять проблему, почему ему больно.
Студенты вуза, где я преподавала, заводили разговор о рынке труда, безработице, и я говорила: «Мне бы ваши годы! У меня финансовая ответственность перед семьей, но я не боюсь. Я знаю, что выйду на рынок труда и всегда заработаю себе на кусок хлеба».
Иногда приходилось такой работой заниматься, что у меня эмаль крошилась на зубах. Стоматолог спрашивала: «Ты орехи грызешь?» — «Нет, я зубы стискиваю носом к стенке».
С какими людьми я рядом работала — люди-легенды! Шестидесятники! Такое творили — дух захватывало.
ПЕРВЫЙ МОЙ ВУЗ — НЭТИ (НГТУ). Там посчастливилось учиться на двух факультетах. Во всем вузе преподавали волшебно! Это было еще при Лыщинском. У меня было ощущение, что стою на краю пропасти, а дальше, как на Алтае, тридцать ярусов елок вниз — пропасть! Лететь не перелететь, и не услышишь, когда камушек упадет. До определенного уровня намостили дорогу преподаватели, а дальше? Дальше делайте сами.
Входит преподаватель в аудиторию и говорит: «У меня в руке — прибор в виде часов для полярников. Неделю назад в Голландии я рассказывал коллегам, как он устроен, и они были в восторге. Сейчас я выслушаю ваши предложения, как можно этот прибор усовершенствовать». И наши мальчики, и из параллельной группы выскакивают к доске, предлагают, что бы такое сделать, чтобы из шедевра получился еще больший шедевр. Для меня это было запредельно. Было ощущение ветра вечности.
Когда ты в своем ремесле дошел до края, ты ощущаешь в ушах ветер вечности, когда тебя это захватывает, а надо двигаться дальше, когда тебе от этого хорошо — это и есть смысл жизни. И неважно, сколько за это заплатят. Заплатят, не волнуйся. Деньги придут, и люди придут. Важно, что вот это — классно!
