0
Написанное на листе магнолии письмо проделало путь через всю страну и нашло адресата. Это было началом любви на всю жизнь
О любви говорят постоянно — в поэзии, в прозе, в кино. Любви желают на Новый год и в день рождения, это слово всегда на слуху. Но в реальной жизни то, что называют настоящей любовью, встречается нечасто. А такая, которая взаимна и одна на всю жизнь, — вообще редкость.
Неожиданно мы встретили ее в самой обычной новосибирской квартире, куда пришли совсем по другому делу. Осторожно развернув пожелтевшую газету от 19 июля 1946 года, 93-летняя женщина рассказала о нескольких эпизодах своей большой любви, которая продолжается, хотя ее любимый уже далеко. Попросив разрешения погреться возле этого чувства, мы делимся историей с читателями.
Лето 1946 года. Будущий известный и уважаемый в Новосибирске директор школы № 32, отличник народного образования, заслуженный учитель РСФСР Галина Георгиевна Захарова, а пока еще Галка Койсина только окончила первый курс Новосибирского педагогического института и гостит у родственников в Забайкалье.
— В один прекрасный день мы с тетей сидим, пьем чай, — рассказывает Галина Георгиевна. — Заходит старенькая почтальонша со своей огромной сумкой и говорит: «У тебя тут, Дуся, есть такая Галя Койсина?» Есть, отвечает тетя. «Я сейчас тебе покажу кое-что». Вытаскивает вот так вот сложенную белую гильзовую бумагу, разворачивает ее, а там внутри зеленый, свежий лист магнолии. На этом листе приклеена марка и написано письмо. Мой однокурсник Володя Захаров в это время по путевке был в Сочи. И отправил это письмо мне. Через всю страну этот лист с маркой через столько рук передавали — и не выбросили! Сейчас на почте не приняли бы даже, не пришло бы такое письмо…
Галина Георгиевна трепетно разворачивает пожелтевшую страницу «Правды» 1946 года, в которой вот уже 75 лет бережет драгоценное для нее послание.
— Жалко, уголочек раскрошился, — говорит женщина, погладив высохший листик магнолии. — Редкостная доброта людей после войны помогла мне получить это письмо от любимого. Это самое ценное. Это письмо уникально не только как часть истории моей семьи, для моих дочерей, но это и свидетельство той эпохи.
«Я все пишу и ничего не получаю, — читаем на правой стороне сухого листа магнолии. — Ты же знаешь — мне всего два слова, и я буду относительно спокоен. Окопался хорошо, на здоровье не жалуюсь, и нарушает покой только твое молчание. Что с тобой, не знаю, но знать хочу. Вовка».
На левой стороне — два адреса: «Забайкальск, Горбачевская, № 34, Колегову Д. А. (для Г. Койсиной)» и «г. Сочи, ул. Гагринская, № 2, к. 8, № 4, Захарову».
«Я сразу поняла, что он моя судьба»
Они познакомились, когда новоиспеченный студент исторического факультета Новосибирского педагогического института Владимир Захаров зашел перед лекцией в переполненную аудиторию. И увидел лишь одно свободное место — за первой партой, рядом с тремя девочками-первокурсницами. Среди них была его судьба — Галя Койсина. Шел 1945 год, первая осень после войны.
— Он всю войну работал фрезеровщиком на эвакуированном в Новосибирск Ленинградском оптико-механическом объединении — ЛОМО. Стоял на ящиках из-за маленького роста, пока не подрос. Он был работником очень высокой квалификации, его хотели забрать в Ленинград, но он не уехал, — говорит Галина Георгиевна и добавляет: — Я сразу поняла, что он моя судьба.
Скоро молодые люди стали почти неразлучны: на лекциях, в библиотеке — вместе. А еще кино, театр, вечера в институте, который тогда находился на Комсомольском проспекте.
— Мы ходили в оперный театр. В валенках нельзя было в зрительный зал, надо было в туфельках. Я из семьи обеспеченной, у меня была такая обувь, а у некоторых девочек нет. И мы так устраивали — одна пара на двоих. Пройдем, покажем, что туфельки у нас с собой, а потом, когда валенки в гардероб сдашь, сидишь иной раз в чулочках, чтоб только слушать и смотреть, — смеется Галина Георгиевна.
Так, бегая по спектаклям и концертам, которыми жил счастливый после войны город, юные студенты поняли, что не могут друг без друга. Только для них это вовсе не означало броситься друг к другу в объятия, а там хоть трава не расти, как это чаще всего бывает в наше время.
— Когда нам стало ясно, что мы любим друг друга, что всегда будем вместе, то договорились: держим себя «как следует» и женимся только перед распределением, чтобы ничто не помешало хорошо окончить вуз. Так и произошло — мы поженились за полгода до окончания института, чтобы нас распределили вместе, — говорит Галина Георгиевна.
Но не все было безоблачно: родители девушки и парня категорически препятствовали этому союзу.
— Володя был очень хороший, но у него уже тогда было больное сердце и сосуды, — вздыхает женщина. — Меня это не остановило. Когда меня отговаривали, говорила, что выйду только за любимого. Нам трудно пришлось сначала, потому что не хотели нам помогать на первых порах никаким образом. С Володей договорились: никаких разбирательств с родителями. Выслушали претензии, что там мамы и папы говорят, приняли к сведению, а живем по-своему. Не ссорились со старшим поколением, не доказывали свою правоту и старались ни от кого не зависеть. Такие мы были Ромео и Джульетта.
Четыре красные пуговицы
Их союз продлился 59 лет. Володя умер, не дожив двух недель до своего 84-летия. По всем законам из-за состояния здоровья ему была начертана короткая жизнь. Но ее продлили взаимная любовь, счастливая семья.
— Мы ни разу не поссорились. Ни разу не повысили голос. Мы жили очень… — говорит со светлым лицом прекрасная в свои более чем девяносто лет женщина, подбирая слова, которые могли бы отразить чувства и долгую жизнь с дорогим человеком. — Мы были влюблены до самой последней минуты. Не хотели ехать в отпуск друг без друга, всегда были вместе. Мы не надоели друг другу. Володя, добрый, хороший человек, он не мучился, уходя из жизни. Вечером накануне мы слушали «Романтику романса», пели эти романсы вместе. От чувств у меня были глаза на мокром месте, а он просто очень переживал. На следующий день его не стало. Вчера было тринадцать лет, как его нет с нами.
Накануне их золотой свадьбы им неожиданно позвонили работники загса Октябрьского района Новосибирска. Оказывается, сотрудники нашли в архиве запись о регистрации их брака, которая состоялась 23 октября 1948 года, и устроили торжественную церемонию в кругу новых «свидетелей» — двух дочерей и их семей! Поседевшие, но такие красивые, супруги восхищали всех вокруг.
Галина Георгиевна живет мыслями о своем любимом, разглядывает его фотографии — в ее душе он не покинул ее. Показывает еще одну реликвию, бережно хранимую: четыре пуговички.
— Мы были с Володей в Тбилиси. Только окончили вуз. Я увидела там в продаже такой крепдешин красивый, красный! Вечером Володя сказал: «У меня денег пока нет крепдешин купить, но вот я купил многогранники-пуговички, потом на блузку пришьешь». И через пять лет купил в комиссионке красный крепдешин, я сшила блузку и сносила ее до дыр — такая она была у меня любимая. А пуговички сохранила. Вот они...
В комнате у Галины Георгиевны на комоде стоит фотография, где они оба молодые. Их институтские друзья написали им тогда на снимке: «Будьте в жизни всегда такими!» Вот такими влюбленными они и остались навсегда.
