267
Журналист проник в клуб, где бедолаги, заразившиеся игроманией, оставляют свои зарплаты, лишаются квартир и машин. Кто больше страдает: зависимые или их близкие?
Пыльное помещение, отсутствие всякого интерьера, сильно накурено, хамоватый и ленивый персонал, унылый, неразговорчивый охранник-администратор.
С десяток молчаливых игроков пару секунд хмуро изучают нового посетителя и вновь погружаются в игру. На паре десятков свободных мониторов вспыхивают разномастные картинки. Атмосфера напоминает документальный фильм про шимпанзе, которых поместили в изолированное помещение, чтобы при помощи специального оборудования проверить уровень их интеллекта…
От шика казино 1990-х не осталось ничего — ни салютов шампанского в потолок, ни томных дам. Но по-прежнему объединяет игроков «всех времен и народов» болезненный азарт. Именно болезненный, подчеркивает наша собеседница — прикладной психоаналитик Анна БУЛЫЧЕВА.
Откуда у азарта ноги растут?
— Анна, расскажите, почему кто-то увлекается именно играми, а не чем-то иным?
— Как психоаналитик могу сказать: азартная игра — это реализация некоего навязчивого ритуала, который для страдающего игровой зависимостью по неким личным причинам выступает чем-то вроде образца нормальной, полноценной жизни. На самом деле такое поведение связано с глубинным чувством тревоги, с наличием неврозов навязчивого состояния и действия. Потребность в игре имеет некую аналогию с другими зависимостями, но ее происхождение и удовлетворение иные. Человек соблюдает ритуал игры со всеми его атрибутами и испытывает облегчение. Еще его подхлестывают эти хорошо знакомые действия, в одной и той же ситуации приводящие к разным результатам. Наша культура как способ организации жизнедеятельности дает подобного рода модели азартного поведения. Естественно, я сейчас не говорю о лучших достижениях человечества.
— Есть ли у игроков одинаковые черты характера?
— Для психоаналитика каждый человек индивидуален. Апологеты науки говорят, что если вы знаете одного человека с зависимостью, значит вы знаете только одного человека с зависимостью. Делать здесь какие-то глобальные обобщения не представляется ценным. Общие же проявления — это, например, неспособность переносить реальный контакт с разного рода ответственностью. Или выдерживать ограничения в длительной перспективе. Особенно в стрессовых ситуациях. Человек регрессирует, уходит в некое детское состояние. Такая погруженность не позволяет соблюдать некоторые социальные роли взрослого, у которого есть соответствие требованиям социума. И большинство придается детским, примитивным, всем известным формам успокоения. Например, пьет, кушает. Или играет. Приговаривая: «Вот сейчас мне повезет…» Ведь для некоторых реальность невыносима! Потому что у меня все не так, как должно у меня быть! А как должно быть? А так, как в моей личной фантазии! Фантазии по поводу несостоявшейся реальности, фантазии часто неосознанной, не озвученной даже самому себе, но более чем желанной. Естественно, для большинства игроков это мечты о небывало большом выигрыше.
Детское всемогущество дороже денег
— Интересно, что позволяет игроку считать себя избранным с правом ожидания выигрыша?
— Реальность в разных ситуациях подает игроку знаки: ты не избранный, ты невезучий. Проще говоря, ты как все — иди работай. Но фантазия, что «вот-вот повезет», не дает выйти из игры. Она связана с самым ранним детским опытом, называемым психоаналитиками детским всемогуществом. Младенец в ходе своего развития не имеет запретов и ограничений. Все его прихоти осуществляли мама и близкие как по волшебству. Этот опыт подсознательно запомнился, а у некоторых людей произошла так называемая нарциссическая фиксация. И у незрелых, но взрослых личностей в трудных жизненных ситуациях незаметно для них самих это проявляется как защитный механизм. Только защищающий не саму личность, а ее фантазию по поводу собственного всемогущества. Например, за игровым столом.
— Почему игромана не останавливают крупные проигрыши?
— В силу того что игровая деятельность в структуре психики игромана занимает преобладающие позиции, это очень большая часть его жизни. Поэтому постепенно он приучается релаксировать только в момент игры. Хотя крупный проигрыш может шокировать кого угодно, но вскоре психика вновь функционирует в привычном игровом режиме. Потому что игровая деятельность для игромана обладает гораздо большей ценностью, нежели потраченные деньги. Играющий недоволен только их нехваткой. Страдают же живущие рядом с ним. И запросы поработать с зависимым поступают именно от них. Правда, не сразу и не всегда. Потому что большинство созависимых склонны эту реальность либо отрицать, либо что-то фантазировать самим себе на этот счет, приводя доводы вроде «это временно», «это случайно», «что-то однажды само поменяется», «как-нибудь я с ним поговорю».
Заботьтесь о себе
— Что делать близким, как спасаться? Или все-таки спасать?
— Главное — не игнорировать тревожные симптомы, не идеализировать ситуацию, подбирая смягчающие выражения: «он испытывает судьбу» вместо «он проигрывает деньги». Признание реальности, научение называть в дальнейшем вещи своими именами — самый важный шаг. Стоит несколько самоустраниться и понаблюдать за всем как бы со стороны: какова сейчас роль зависимого в их отношениях, какую ценность он им придает, какую цель преследует. В какой роли вы чувствуете себя в этих отношениях, чего от вас ждут. Чувствуете себя виноватым? Кажется, что вы обязаны спасать и виноваты, что не спасли? Подобные чувства заставляют сохранять отношения, постепенно делая их труднопереносимыми. Пока они не стали невыносимыми, пора беспокоиться о себе. Например, получить психологическую помощь. В муниципальных районных психологических центрах, я знаю, коллеги работают очень качественно. Здесь вам профессионально помогут посмотреть на ситуацию со стороны, подскажут, как позаботиться о себе.
— Бывает ли, что игроман самостоятельно поворачивает ситуацию к самоспасению?
— У меня было несколько случаев, когда игровой азарт по мере взросления был переведен молодыми игроманами в категорию спортивной страсти. Таким образом остался игровой канал для сбрасывания привычного напряжения с одновременным отказом от деструктивных способов. Хочется отметить, что игра сама по себе — это неплохо. Более того, для человека она естественна. Как психоаналитик считаю, что эта форма поведения опасна, если уже принесла ощутимый вред самому человеку и его окружению. Если же кто-то способен вернуться в обычную реальность из регрессивного состояния — это вариант нормы. Все проблемы с зависимостями начинаются из-за потребительского характера, когда поощряется отсутствие самоограничения.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Анна Булычева, ученый секретарь Новосибирского регионального отделения Профессиональной психотерапевтической лиги:
— Если вдруг появилась опасность лишиться последнего имущества из-за долгов проигравшегося мужа, срочно консультируйтесь с любыми специалистами, хоть как-то имеющими отношение к проблеме. Психолог поможет справиться с захлестывающими эмоциями, мешающими правильно думать и действовать, юрист даст совет по вопросам собственности. Очевидно, например, что, живя с игроманом, было бы вполне разумно заранее выстроить контрактно-имущественные отношения. Тогда есть надежда, что финансовые обязательства позволят хоть какому-то проценту игроманов помнить о потребностях своей семьи. Вообще, последовательная демонстрация ваших разумных действий может привести к восстановлению партнерских отношений. Открытая же агрессия, истерические или гневные нападки на игромана только усилят его интерес к своему увлечению.
