3
Молодые сибирячки реконструировали деревенскую жизнь там, откуда она давно ушла
«Археология исчезновения русской деревни» — проект Юлии Алтуховой и Елизаветы Дремовой, фотографов с историческим образованием, состоит из инсталляций и снимков из исчезнувших деревень Доволенского района Новосибирской области. Девушки повторили сельские практики, такие как готовка, свадебные обряды, молитвы, обращаясь к национальной идентичности, переосмысляя потерянное прошлое и трансформацию общества и природы.
— Начиная снимать, мы поняли, что не должны фотографировать все заброшенные деревни, создавая каталог, — прокомментировала Юлия Алтухова. — Мы побывали в двух-трех, продумав заранее образы, какие практики нужно воспроизвести. Летом 2017 года я вместе с мужем поехала к родителям. Мы приходили или приезжали на место, выставляли нужные конструкции, затем я производила запланированные действия, фиксируя их на камеру. Первую часть сняли за несколько недель, остальное — через год-два. В первоначальном варианте у нас в ландшафте присутствовал человек, но потом мы отказались от этой идеи.
Там, где когда-то были некоторые деревни, остались лишь холмики и ямы — результат разборки домов и разрыхления почвы. Рядом с такими местами выросла и Юлия, переехавшая в Новосибирск, когда поступала в вуз. На каникулах она возвращалась на малую родину вместе с подругой Елизаветой. И однажды во время прогулки по окрестностям девушки заметили, как изменились границы села — часть его канула в прошлое. Родилась идея осмыслить уход деревень.
— Стало интересно: а сколько у нас когда-то расселенных и исчезнувших поселений? Пришлось изучить карты. Хотелось оценить масштаб укрупнения в конкретном районе Новосибирской области, — рассказала Юлия. — Я поехала в музей Доволенского района. Там мне показали карту, еще одну я нашла в Интернете. Кое-где на спутниковых снимках видны следы, а где-то деревни сровняли с землей, и сейчас там сельхозугодья.
Укрупнение и расселение началось еще при Хрущеве. Чаще всего деревни, которым предстояло обезлюдеть, состояли из одной-двух улиц или нескольких домов, часто это были поселения при фермах.
О домах напоминают деревья и травы
Рядом с тем местом, где живет семья Юлии Алтуховой, расположены три поселения: Ново-Индерка, Черноводка и Заготскот. В сторону Черноводки были еще Рыбное и Верх-Баган. В 2000-х жители оформляли права собственности на новые угодья. Один из таких участков в Черноводке достался Алтуховым — огромное поле с лесом и заросшей по берегам речкой.
Фото: Михаил Конинин, предоставлено авторами проекта
Юлия так описала свое знакомство с исчезнувшим поселением:
— От деревни уже нет почти никаких следов, кроме специфической флоры. В поле рядом с лесом растут земляника, полынь, чабрец, гвоздика, кашка, а там, где долго жили люди, — крапива, иногда конопля, обязательно пырей, бывает еще лебеда. Так и находятся места, где стояли постройки. В поле это более темные из-за состава травы места. А еще остаются деревья, которые посажены правильными рядами. Видишь их и понимаешь: тут была улица, тут стоял дом.
В памяти местных жителей исчезновение родной деревни до сих пор отзывается болью.
— Люди, которых расселили в рамках укрупнения колхозов, переживают эти события аналогично переселенцам с территорий, затопленных водохранилищами. Так образуются своеобразные землячества. Люди приезжают к месту, где когда-то стоял их дом, потрогать землю, где родился, посетить кладбище. Этот поминальный ритуал — единственный, который продолжает жить в таких местах, — отметила фотограф.
По словам ее коллеги Елизаветы Дремовой, во время работы над проектом было важно «обратить внимание на присутствие этой пустоты, произвести работу памяти в оставленных местах путем интервенции в пространство».
Психология восприятия прошлого
На майской выставке «Утрата общности» Юлия и Елизавета представили изображения деревенского прошлого, фотографии перформансов, предметы быта ушедших времен. Особое место заняла такая инсталляция: над столом на красных нитях подвешены полотняные мешочки с душистыми травами и бабушкиными чайными сборами; на столе под слоем сена видны старые фотографии.
Зачем это нужно и почему становится популярным? Все просто: мы все нуждаемся в объединении, ищем и находим общее. В случае с деревнями — общее место проживания. Но даже если проект посвящен чужой деревне, он все равно вызывает интерес, пробуждает ощущение близости к корням.
Фото: Михаил Конинин, предоставлено авторами проекта
Мнезические воспоминания — то, что вытеснено из памяти, но активируется при столкновении с каким-то следом. Например, увидев рисунок на обоях, человек мысленно видит моменты из детства. Экспозиция выставки задействует этот механизм — можно почувствовать запах травы и вспомнить о своей связи с деревней.
— Даже если ты бывал в деревне редко, наверняка слушал рассказы бабушки, которая выросла там. Или ездил на дачу, она у многих ассоциируется с деревенской жизнью. В идентичности русских много крестьянского, а это уже наша социальная память, — отметила Юлия Алтухова.
Елизавета Дремова добавила, что запахи — один из самых сильных компонентов памяти. По ее мнению, это и сделало инсталляцию с мешочками одной из ключевых на выставке.
— Городской житель чаще всего не имеет подобной непроизвольной памяти, хотя, как сказала Юля, память о даче в определенной степени к этому отсылает. Возможность для зрителей найти спрятанные фотографии, рассказывающие о деревенской жизни, — это приглашение повторить археологический процесс, которым занимались мы, — пояснила Елизавета.
