15
Александр ТИМОЩЕНКО, третий помощник капитана, механик, 47 лет
Я родился в Украине, учился в Киеве и Москве, живу в Республике Саха — Якутии. В Новосибирск приезжаю в гости, здесь мой старший сын учится на компьютерщика.
Наше судно «Ленанефть-2063» — для реки немаленькое, 121 метр длиной. Глубины Лены это позволяют. Наш маршрут — Колыма, Яна, Индигирка... Заходим и в Восточно-Сибирское море, в море Лаптевых. Возим нефть, бензин, газовый конденсат, дизтопливо, самолетное топливо и другие грузы.
Верховье Лены — чисто капитанский участок. 159 перекатов. Когда там плывем, сам капитан у руля.
Когда ходили по морю, попадали в хорошие шторма! Крен бывал такой, что еще немного — и можно оверкиль сделать, перевернуться. Тридцать градусов на один борт, тридцать на другой… Держишься покрепче, чтобы не упасть! Если воображение есть, можно это представить, но лучше прочувствовать, конечно.
Встречаемся с яхтами, которые совершают кругосветное путешествие. Кого там только нет! Немцы, французы, наши… Мы издалека наблюдаем. Яхта для нас редкость: не те широты, чтоб яхты бегали. Север.
Осенью ветер надувает лед, поэтому ледоход идет впереди и пробивает дорогу грузовому судну. Если лед тяжелый, ледокол берет нас на буксир, если в море — идем без веревки. С ледокола командуют, какое расстояние держать, какую скорость.
На стамуху нарваться — как в скалу врезаться. Стамуха — это, можно сказать, маленький айсберг. Кусок льда, который садится на дно и упирается, как якорь. Один раз ветер поменялся, и наше судно затерли льды. Сила страшная, давит так, что даже ледокол может не выгрести. Но у судов двойные борта, двойное дно. Продавить можно только балласт, и на плавучесть судна это мало повлияет. Когда вышли на чистую воду, заделали трещину и поехали дальше.
На берегу Лены, на скале, местные жители поставили статую якутки. Нарядили, покрасили. Стоит высоко, ее хорошо видно с реки, когда судно на ходу. Синильга? Не знаю, я не местный…
Слышал про женщину-охотницу, которая ушла в тайгу и жила там одна в балке. Балок — это маленький дом с печкой, зимовье. Охотилась, рыбачила. Рыбы у нас хватает, и зверей тоже: медведи, волки, лисы, зайцы, сохатые.
Как-то раз оленье стадо переплывало реку. Правда, кораблю это не помешало. Олени, они же не дураки — расступаются и пропускают судно. На этого сильного зверя просто так не наедешь: он четырьмя копытами от борта оттолкнется и плывет дальше. Но если под винты попадет — всё... Поэтому, если надо, сбавляем ход. Что же идти по живому морю?
Когда ходили на Певек, на Чукотку, там китов полно! Что ни рейс — два-три кита вокруг крутятся. Выныривают, фонтаны пускают. Пару раз хвостами помахали. Белого медведя видели на льдине в районе Колымы. Издалека, в бинокль, конечно. Он отдыхал на льдине, переплывая пролив. Может быть, на Аляску плыл? Там рядом!
Свободное время в пути — это в основном книжки, фильмы. Сейчас у каждого свой компьютер. Если антенну настроить, в поселках можно новости смотреть. Мобильная связь много где есть, можно домой звонить. Но в море, конечно, нет связи.
Как-то раз всю ночь напролет шел снег, тяжелый такой, лопатой. Немножко штормило. А утром проснулись — стихло. Туман стоит, и весь пароход белый-белый! Каждая ванта — трос — облеплена снегом, как новогодняя игрушка. Облачность низкая, и верхушка горы Медведь над облаком — белая…
Заповедник Ленские столбы — очень красивое место. Если есть воображение, многое можно увидеть. На что похожи скалы? Кто-то буденовца видит, кто-то — что-нибудь еще. Другая достопримечательность — Быков мыс, где Лена впадает в море. Нулевой километр. Здесь стоит поселение, живут люди.
Когда мороз небольшой, северное сияние зеленое. Иногда начинает скручиваться, как червяк, хвостом играть. Если мороз сильный — переливается разными цветами: красным, желтым, зеленым. Но сфотографировать его тяжело. Нужен штатив, и чтобы никакой вибрации.
Стать моряком я хотел с детства, с тех пор, как первый раз съездили в Феодосию, на курорт. После школы поступил в Киевское речное училище. Месяц ознакомительной практики работали на маленьком пароходе — возили зерно по Днепру из Киева в Запорожье. Интересно было! Правда, порулить практикантам не давали.
Наша семья жила в городе Казатине, в Винницкой области. Школа — это, наверное, самое счастливое время. Все беззаботно, все как-то легко и быстро. Куча друзей, подруг. Любимое место — парк имени Пушкина. Но на одном месте не сидели. В выходные бегали на речку, по вечерам толпой собирались, гулянья устраивали, песни под гитару записывали на магнитофон. Толкунова, Антонов — то, на чем я вырос.
В новогодние праздники колядовали. Наряжались, у кого сколько фантазии хватит. Платок наденешь, щеки нарумянишь, девчата раскрасят помадой, если у мамки свистнут. Под страшил не рядились, конечно. Зачем народ пугать? Шутейное все было. Кто с гармошкой, кто с гитарой… Городок небольшой, на улицах спокойно — хоть всю ночь гуляй.
Институт водного транспорта я оканчивал в Москве. В 90-е годы все менялось очень быстро. Поступил в институт — в МИВТ, а окончил академию — МГАВТ. Познакомился с пеледуйскими ребятами. Они говорят: «Езжай к нам, найдешь работу». Я и уехал.
С женой Татьяной познакомились в Пеледуе, через друзей. Пришли на праздник и слово за слово зацепились языками. До сих пор не можем разъединиться. У нас двое детей.
Что привезти из командировки? Знаете, сейчас детей ничем не удивишь. Игрушек столько, что сложить некуда, и порой дети не знают даже, что с ними делать. Это раньше деревянные, железные игрушки были да кукла Маша, которую передавали по поколениям.
Когда отец первую премию получил, купили нам и велосипед, и того, и сего. Сразу от счастья надо было на дерево залезть и упасть с него! Мы с брательником оба, как груши, приземлились в сугроб. Набили пару синяков да шишек.
Чего жду от жизни? Внуков хочу дождаться. Если внуки будут — значит дети на ноги встанут. Можно сказать, программа-минимум выполнена.
