3
Более 800 тысяч пользователей соцсетей интересуются сообществами, признанными экстремистскими или условно экстремистскими
В плане террористической угрозы Новосибирская область — один из самых благополучных регионов страны. И все-таки лавина звонков о минировании, которая потрясла горожан минувшей осенью, напомнила: расслабляться не время. Как противостоять опасности? Рассказывает Сергей ЧУДИНОВ, доцент Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, специалист по борьбе с экстремизмом и терроризмом.
— Сергей Иванович, были примеры, когда на территории нашего региона пресекали экстремистские действия?
— Громкая история случилась в 2012 году. В Новосибирске накрыли террористическую ячейку последователей запрещенной в России организации, прозванной «Новосибирским джамаатом», члены которой занимались криминалом и планировали финансировать своих кавказских соратников. По происхождению большинство участников были русские, ислам приняли в колонии. В 2016 году процесс завершился, признанные виновными получили большие сроки. Кроме того, за экстремистские призывы периодически отлавливают различных проповедников. Например, в конце 2015 года задержали представителей ячейки протурецкой исламистской организации «Нурджулар».
Важно понимать, что исламизм в целом — движение разнородное. У каждого ответвления свои партии, идеологии, практические тактики.
— Какое из радикальных направлений сегодня самое активное?
— Я бы сказал, более опасным становится праворадикальный экстремизм — есть некоторые звоночки по этому поводу. Так, в ноябре на территории Новосибирской области себя проявила группа «Артподготовка», признанная экстремистской Красноярским краевым судом. Это движение действовало по всей России, его члены готовили революцию, дату которой запланировали несколько лет назад. Как минимум один из задержанных был вооружен и весьма опасен. Найдены коктейли Молотова, автоматы Калашникова.
— Как удается обнаружить угрозу?
— Эксперты мониторят ситуацию, в том числе через соцсети и СМИ, отслеживают новости. Есть автоматические способы поиска информации, специальные программы для мониторинга — по ключевым словам, которые характерны для языка вражды. Вот уже два года исследованием социальных сетей плотно занимается лаборатория наук о больших данных и проблемах общества Томского государственного университета. Одно из направлений этих исследований — присутствие экстремистских движений.
— Располагает ли лаборатория статистическими данными?
— К сентябрю 2017 года мы насчитали свыше 200 тысяч исламистов — участников и подписчиков сообществ, признанных экстремистскими или условно экстремистскими, и свыше 600 тысяч праворадикалов. Как видим, исламистов меньше, потому что их плотно контролируют и быстро закрывают. За призыв к поддержке терроризма могут заблокировать в пределах двух недель, но, как правило, такие сообщества быстро растут. За полгода — в 3–5 раз. Значит, интерес пользователей есть, поддержка тоже.
— Как быть, если человек станет жертвой пропаганды из-за неосведомленности, доверчивости? Например, подросток? Окажут ли ему психологическую помощь?
— Сложный вопрос. Минувшим летом арестовали 20-летнюю бердчанку — она пыталась присоединиться к одной из организаций в Сирии, действия которой признаны преступными. Девушку отправили в колонию на три года. Но можно ли назвать ее таким уж стойким бойцом движения, к которому она собиралась примкнуть? Думаю, всему причиной какие-то фантазии, человек просто не понимает реалий. В таких случаях помощь психолога очень важна.
Конечно, с населением надо работать. Люди плохо понимают, что такое ислам в целом и радикальные направления ислама в частности, как можно выстроить гибкие, добрососедские межконфессиональные отношения. Уроки по истории религий в старших классах, вузах, публичные лекции — все это могло бы помочь, но нужны компетентные специалисты и четкая программа, сформулированная властями. Одно дело — развесить плакаты «Экстремизму нет!» для галочки, и другое дело — проводить реальную работу.
— Помощь общественников-добровольцев может быть полезна? Или есть риск скатиться в тотальную подозрительность?
— Общественные организации выступают сегодня с самыми разными инициативами. В частности, выражают готовность составлять списки подозрительных в соцсетях. Мне кажется, это опасная тенденция. Мы можем прийти к новому тоталитаризму. Общественность должна заниматься просвещением и предотвращать радикализацию сознания, а отлавливать, пресекать акты экстремизма — задача правоохранителей. Разумеется, если человек узнал о заговоре, он должен об этом сообщить и спасти людей, но если к мониторингу соцсетей привлекать неспециалистов, учителей школ, вузов и так далее, могут быть серьезные ошибки.
Считаю, в борьбе с экстремизмом есть перегибы. Когда речь идет о демонстрации символики в тексте, не различается, какие у автора цели — ознакомительные, исследовательские или пропагандистские. Автор анализирует проблемы, размещает фотографию с флагом запрещенного в России ИГИЛ — познакомьтесь, будьте бдительны, вот такая символика... А его могут осудить за экстремизм. Причем могут инициировать через подставных лиц те же исламисты — для борьбы с экспертом. Доходит до абсурда.
— Осенью на многие города России, в том числе Новосибирск, обрушилась волна звонков о подготовке терактов. Откуда шли ложные сигналы, с какой целью?
— Достоверно ничего не известно. Есть официальные комментарии ФСБ о том, что звонки осуществляли некие люди из-за границы.
Стоит обратить внимание, что звонки носили массовый характер. В Новосибирске за один день эвакуировали практически все крупные торговые центры, многие школы, детские сады. Возможно, здесь был элемент учений. Возможно, кто-то хотел причинить ущерб, посеять панику… Давать оценку этим явлениям пока рано.
