0
Истории детей войны похожи и непохожи друг на друга. Этих историй – тысячи, мы расскажем вам еще одну
Роза Самуиловна говорит с нами по телефону. В какой-то момент голос ее прерывается. Ранит давняя печаль, осколком затаившаяся в сердце.
В трубку врывается звонкий голос четырехлетнего правнука Розы Самуиловны, она просит малыша вести себя потише и погружается в свое детство. Да было ли оно?..
Несмотря на бронь, ушел защищать Родину
35-летний Самуил Давыдович Ваксмахер, отец двухлетней Розы — она была третьим и младшим ребенком в семье — ушел добровольцем на фронт. Хотя у него и была бронь.
— Отец был патриотом, сказал, что должен Родину защищать. Я сама практически не помню того времени, что знаю, в основном по рассказам мамы, — говорит Роза Чаповская, член Новосибирской областной общественной ветеранской организации «Дети войны».
Сейчас Розе Самуиловне за 80, выросли двое детей, есть внучки, правнук. Сама она родилась в Днепродзержинске (Днепропетровская область, Украина) в 1939 году. Отец Розы ушел на фронт в июне 1941 года.
— Он почти сразу погиб в плену, — рассказывает наша собеседница. — Но об этом мы узнали много позже. Ни весточки от него не получали, но надежда жила. Из Днепро-дзержинска нас эвакуировали сначала в Канонерку, где умерла наша бабушка, потом отправили в Семипалатинск (Казахстан). После войны мы вернулись на Украину. Было голодно, булка хлеба, как мама рассказывала, стоила 200 рублей. А у мамы, ей тогда было 28 лет, трое детей на руках. В Днепродзержинске нас и настигла весть о том, что отец погиб в плену, — рассказал его оставшийся в живых товарищ.
И деньги превратились в копейки
Однако официального подтверждения гибели отца в виде похоронки семья так и не получила. Пришло извещение о том, что он пропал без вести. Причем произошло это уже в Сибири. Был год денежной реформы и отмены карточной системы — 1947-й.
— Мы жили в Новосибирске. Получили извещение, а на следующий день мама должна была получить какие-то деньги, и они превратились в копейки. Это я хорошо помню. Приходилось и милостыню собирать.
Роза Самуиловна вспоминает, кушать хотелось так сильно, что однажды она ходила в магазин попрошайничать:
— Хлеб был весовой, когда его резали, оставались довесочки, их и подавали всем, кто протягивал руку. Нищих тогда было много.
Больше в своей жизни Роза никогда не просила ни о чем и никого. И сейчас не просит. Даже положенных по закону компенсаций на проезд к местам захоронений. Вот такая она, Роза Самуиловна.
Добрых и умных было больше
Потом, вспоминает наша собеседница, ее с братом добрые люди помогли устроить на какое-то время в детский дом, хотя туда брали только круглых сирот. Да, мир не без сердечных людей, матери с тремя детьми хотели помочь и помогали. Неважно, откуда она была и кто. Просто нуждалась в поддержке. Вот такие люди были.
Роза Самуиловна на вопрос «а чувствовалась ли враждебность со стороны посторонних из-за еврейского происхождения?» отвечает отрицательно.
— Мне повезло, может быть. Я внешне не была похожа на еврейку, а разговоры были, и ужасные, но я не столкнулась ни с чем. Наоборот, встречала в своей жизни много хороших, отзывчивых людей. Когда уже работала, была отличницей, — отказали в путевке за границу из-за национальности. Ерунда, конечно. Вот маме, помню, потому что еврейка, отказывали в работе, боялись брать. Но в основном, повторюсь, было больше добрых, умных людей, нам помогали. Вот эти моменты я запомнила, а худшее не нужно держать в памяти.
Когда пошла в школу, помнит, что не было обуви. Осенние слякоть и грязь, в лужах уже была ледяная корочка, а девочка бежала босая в класс и грела ноги у батареи.
— Хорошо, что съемная квартира, где мы жили, была в доме через забор от школы № 79. Тогда это была женская школа. О, я не могу забыть эти моменты. Врезалась в память картинка, как в класс принесли вещи, и учительница выбирала, что мне подойдет.
Новосибирск во время войны стал прибежищем большого числа людей, которые лишились всего. Эвакуированные из Ленинграда, приграничных с Европой республик СССР, люди разных национальностей, пережившие страшные тяготы, и сами сибиряки, женщины и дети, проводив отцов к лафетам, встали на круглосуточную вахту к станкам — все понимали и чувствовали чужую боль, как свою.
А между строк — любовь
Роза Самуиловна говорит, и голос ее дрожит.
— …Не было у нас детства. Война этого лишила. Не было никаких игрушек, кукол, книг. Был голод, холод, страдания. Боль осталась, она не уходит. Когда мама ушла, ей было всего 50 лет, было горько. Я мечтала стать медиком, училась старательно и хорошо, но поступить не получилось. Я тридцать лет отработала на химзаводе редких металлов. В 48 лет по вредности ушла на пенсию.
Пожалуй, самое счастливое, что было в ее жизни, говорит Роза Чаповская, это знакомство с супругом в 1960-х, большая любовь.
— Мужа уже восемь лет нет на этой земле, — говорит Роза Самуиловна. — 52 года, прожитые с ним, я была счастлива. У нас родились и выросли двое детей, сын — стоматолог, сейчас живет в Германии, дочь — медсестра. Вот так реализовали они мою мечту и связали свои судьбы с медициной.
В комнате снова слышится звонкий детский голос. Мы прощаемся с Розой Самуиловной. 20 минут разговора, сколько в них уместилось всего. Особенно между строк — тепла, отзывчивости, доброты, которые не позволили погаснуть вере в человека, не дали погибнуть от голода и страданий матери с тремя маленькими детьми. В самое тяжелое время для всех.
И кусок хлеба находился, и теплая детская одежда, и место в детдоме. А главное, место в сердце.
КСТАТИ
В юбилейный год Победы над фашистскими захватчиками Общественная организация «Дети войны» при поддержке министерства региональной политики Новосибирской области реализует проект «75 лет Победы. Вечный огонь памяти». Частью проекта стало издание альбома фотографий «Памяти павших будем верны». 150 страниц, сотни фотографий и тысячи строк посвящены историям отцов и дедов, воинов, сражавшихся и погибших за жизнь будущих поколений. Примечательно, что участниками проектов организации «Дети войны» уже становятся внуки и правнуки героев. Традиция передается новым поколениям.
ВАЖНО ЗНАТЬ
В Новосибирской области проживает более 30 тысяч детей войны. Это те, кто ребенком был эвакуирован или попал в плен, кто участвовал в боях или работал на заводах, в полях, и кого война безжалостно лишила одного из родителей, а у кого-то отняла сразу и отца, и мать.
Их статус на федеральном уровне до сих пор никак не подтвержден. Однако в Новосибирской области в декабре 2010 года был принят региональный закон в поддержку граждан, которым на момент окончания Великой Отечественной войны не исполнилось 18 лет и один из родителей которых в период с 22 июня 1941 года по 9 (11) мая 1945 года погиб (пропал без вести) при участии в боевых действиях по защите Отечества или нахождении в плену, умер в указанный период вследствие ранения, увечья или заболевания, полученных при защите Отечества или исполнении обязанностей военной службы на фронте, в районах боевых действий.
В частности, дети войны получают ежемесячную денежную выплату, на сегодняшний день это 540 рублей, а также компенсацию за проезд к местам захоронений их погибших отцов и матерей. Плюс возможность реабилитации в Новосибирском областном госпитале № 2 ветеранов войн.
Многие годы Новосибирская областная общественная ветеранская организация 22 июня проводит на Заельцовском мемориальном воинском кладбище мероприятие, посвященное памяти погибших отцов, с участием представителей общественности и молодежи. В этом году из-за коронавируса митинг у памятника «Раненый воин» перенесли на 22 октября — День белых журавлей
По страницам «Советской Сибири» разных лет
Александр РИДНЫЙ, читатель «Советской Сибири»:
— Мы, появившиеся на свет в предвоенные годы, не видели ничего хорошего, поневоле пришлось перейти на грубый корм для животных и грубую одежду. С детства мы ели всякие съедобные и не очень растения и корнеплоды, нас заедали насекомые — вши, блохи, клопы — постоянные спутники бедности и голода.
Огромное влияние на наше мировоззрение оказали люди, осужденные по 58-й статье и сосланные в наш район. Это были хорошо образованные специалисты высокого класса, представители науки, техники и искусства. Они многому научили нас, молодых ребят, технически не подкованных, а главное, не умеющих мыслить самостоятельно, делясь своей мудростью и жизненным опытом.
Спортивных игр мы не знали. И только когда в наш район приехали эстонцы, они привезли с собой футбольные и волейбольные мячи, боксерские перчатки, шахматы.
Виктор КУЗНЕЦОВ, полковник в отставке:
— Помню такой момент в детстве. Отец на фронте, мать — «закрытая» на заводе, это было одно из эвакуированных впоследствии предприятий. Мне было 4,5 года, нас, младших детей, прикрепили к фабрике-кухне. Пошли как-то раз на обед, а тут сирена. Мы бегом к железнодорожным путям, где стояла будка стрелочника: «Дядя, спрячь нас!», а стрелочник нас прогнал. Только вышли, как нас швырнуло в сторону. Оглянулись: ни будки, ни стрелочника нет. Вот я всю жизнь и думаю, как же бывает трудно сразу понять: где добро, а где зло. Ведь стрелочник вроде жестоко поступил, а оказалось, что спас нам жизни.
Нас эвакуировали в Новосибирск, в Кривощеково. Только после войны пошли в школу. В четвертом классе принимали в пионеры. Галстука у меня не было, мама свою косынку искупала в марганцовке — ее и понес бережно в школу. А потом, гордо развернув плечи, носил эту повязку на груди.
Геннадий АВЕРЬЯНОВ, главный редактор «Советской Сибири» с 1987 по 1999 годы:
— Особенно тяжелая судьба была у детей, отцы которых не вернулись с фронта. В нашей области дети войны пользуются мерами социальной поддержки, получают ежемесячную денежную выплату. Она невелика, но это знак глубокого уважения к людям, перенесшим все тяготы военного времени. Такое внимание очень дорого, как и подобные праздники, ведь их так недоставало детям военной поры! Им пришлось трудиться на полях, фермах, заводах с девяти-десяти лет.
Григорий ВИШНЯК, сын погибшего на фронте журналиста «Советской Сибири»:
— Мой отец Вишняк Абрам Моисеевич 25 июня 1941 года был призван на фронт Кагановическим РВК города Новосибирска. Первая и последняя открытка была получена 12 июля 1941 года:
«Здравствуйте! Дорогие мои, родные! Вот я и в столице Москве. Отдохнем и поедем, наверное, дальше. Хочется только одним глазком взглянуть на вас. Сейчас хорошо покушал, побрился и подшил чистый воротничок. Говорят, что парень хоть куда. Вот видите, мечтал о Москве, что и получилось, только в другой обстановке, ну, не беда, давайте не унывать. Я, признаться, начал осваиваться, но это только в этой обстановке, а что дальше, дальше героизм и победа, которая обеспечит нам сказочную встречу. Прошу, пожалуйста, сильно не скучайте, а главное — меньше слез, а то мне кажется, что я их все время слышу и во сне даже вижу. Ну, будьте здоровы, берегите себя и дорогих ребятишек. С места напишу или дам телеграмму, а вы мне ответите. Так что целую вас крепко. Ваш Абрам».
К большому сожалению, дальнейшая связь прекратилась. Наша семья очень надеялась получить от отца хотя бы какую-то весть, но увы... Детство наше прошло в тяжелых условиях (недоедали, замерзали). Мать уходила ранним утром, так как работала в военном госпитале на станции Инская, и все обязанности возлагались на одиннадцатилетнего брата. Имя нашего отца увековечено на пилоне Монумента Славы и на мемориальной доске, размещенной на бывшем здании редакции. Возлагая цветы, я с болью в сердце пытаюсь представить его живым, но не могу... Низкий поклон тебе, отец! Я горжусь тобой, дорогой отец, Абрам Моисеевич Вишняк!
